Локвуд всем своим видом демонстрировал агрессию, что закипала внутри. Безудержная ярость на все происходящее. Он еще прекрасно помнил, как от рук этого деспота погибла Джулс и большая часть собранной ею стаи. Помнил и то, как Наоми, ее сестра, пришла к нему за тем же, что и Джулс когда-то - собрать стаю и уничтожить Клауса, отомстить за сестру. Наверное, Тайлер все же согласился принять в этом участие из жалости, ведь и тогда и сейчас, он прекрасно понимал, что даже десяток оборотней не сумеет добраться до гибрида, чтобы свернуть ему шею. Смешно. А что будет, если отвернуть ему голову? Вырастет новая? Приползет и встанет на место старая? Как-то дешево смотрелось бы, ну совсем как в среднестатистических фильмах ужасов. И все же, вернемся к настоящему. Что мог сейчас он, один единственный Тайлер Локвуд, оборотень, хотя сей факт был практически бесполезен до наступления полнолуния? Что он мог противопоставить Клаусу, кроме желания не упасть в гряз лицом перед Кэролайн и своей кипучей ярости? Разве были у него козыри в рукавах? Нет, нет и еще раз нет. Тайлер не был глупцом и прекрасно осознавал всю прискорбность своего положения. Он был абсолютно бесполезен, даже жалок, по сути. И это больше всего на свете бесило оборотня.
Проклятый ген его проклятья всегда калечил жизнь. То полнолуние наступало тогда, когда он меньше всего желал, то его не было, когда оно было безумно необходимо. Если бы сейчас была та самая ночь, у Тайлера был бы шанс хотя бы умереть благородно, сопротивляясь, в бою за свою судьбу. Он мог бы с гордостью сказать, что у него был выбор. А сейчас? У него и выбора то по сути нет никакого. Глупцы те. кто считает, что он есть всегда. Какой выбор может быть у оборотня сейчас? Побежать? Плюнуть древнему в лицо? Станцевать ламбаду? Глупость. Глупость. Глупость.
- Привык всегда получать то, что хочешь, не так ли? - с желчью поинтересовался Тайлер, - что бы ты ни задумал, знай, что это не сойдет тебе с рук... поверь, я не намерен плясать под твою дудку.     
Локвуд говорил уверенно, но довольная физиономия гибрида разбивала в нем остатки надежды. Отчего-то внутри зародились предательские росточки сомнений, которые наверняка не приведут ни к чему хорошему. Почему он так улыбается? С чего так уверен в себе? Неужели и правда ничего нельзя сделать, чтобы помешать ему? Отчего-то, когда в беде Елена, весь город спешит ей на помощь и готов расшибиться в лепешку, чтобы вытащить девчонку из лап смерти. А теперь, когда в центре событий находятся Тайлер и Кэролайн, ни одной живой души и не слышно, хотя в школе проходит вечеринка и, по идее, вся команда спасателей Малибу должна находиться через пару коридоров отсюда. Неужто никто не в курсе происходящего? Или просто всем плевать, ведь пострадает не распрекрасная Гилберт? Куча вопросов и как обычно... нет ответов.
Тайлер покачал головой, возвращаясь в реальность. Клаус весьма мило общался с Кэролайн, отчего у Локвуда по спине пробежали колкие мурашки злобы. Ему совершенно не нравился этот тон древнего, хотя, разумеется, радовало то, что по его словах, Форбс была вне опасности. А уж он то как-нибудь выкарабкается. Как и всегда. Оборотни - живучие гады. Это он успел понять и ощутить на своей шкуре.
Тайлер открыл было рот, чтобы возразить что-то гибриду, но древний опередил и в одно мгновение оказался перед Тайлером. Он крепко схватил оборотня и прижал свою руку к его губам. Тайлер отмахивался и крепко сомкнул зубы, но Клаус был настойчив и вскоре парень ощутил противный металлический привкус крови во рту. Он старался высвободится, но тщетно. Последнее, что он видел, пока мычал и отплевывался, это воинственное лицо Кэролайн, которая пыталась помочь оборотню освободиться. В этот момент его шея хрустнула и мир погрузился во тьму...

Весь день Кэролайн естественно провела в этом поганом месте, удерживаемая в подвале чокнутого придурка, решившего завести себе совершенно необычное домашнее животное. Видимо у бизнесменов порой едет крышка во время гонок из серии у кого что круче. Впрочем, разве он говорил что бизнесмен? Что-то говорил, но видимо ее мозг даже не потрудился запомнить. Хотя, в принципе, какая к черту разница кем он работает? Главное, что не хирург, иначе бы еще решил разрезать ее на кусочки от большой любви.
После ухода Кристиана на работу, устроенного разгрома и сна, девушка неизвестно сколько времени провела, сидя на кушетке, обхватив руками колени. Она смотрела в одну точку - на дверь и практически не моргала. Несмотря на видимый психоз, мысли в ее голове были вполне ясными и двигалась с лихорадочной скоростью. Кэролйан пыталась собрать все услышанное в одно целое, выстроить картинку и попытаться придумать выход из этой дикой ситуации. Она отказывалась верить в то, что не выберется отсюда никогда и посему пыталась придумать хоть что-то.
Впрочем, самой хорошей мыслью было попробовать, если, конечно, он не врал, наладить контакт с адекватной стороной Кристиана. Сделать это, безусловно было очень сложно, ведь их первый и по совместительству последний разговор закончился не на очень то позитивной ноте. Девушке хотелось его придушить, а ему она по всей видимости показалась дешевой идиоткой. И все же, этот Крис был куда приятнее, чем предыдущий. От этого не веяло безумием и не хотелось забиться в угол.
Что ж. Цель определена, теперь главное не сорваться и не обматерить его при первом же взгляде. Сможет ли она сдержаться? Хороший вопрос, учитывая тот факт, что в последнее время брюнетка явно не отличалась особой сдержанностью.
Дверь с характерным звуком распахнулась. Девушка вздрогнула от неожиданности. Сколько она провела в такой позе? Пару часов? Больше? Она ведь думала, что теперь время будет тянуться, словно вечность. Сейчас же, ей так совсем не казалось. Оказывается, когда ты предан самому себе, время может буквально лететь. Парадоксальное открытие, которое она сделала исключительно благодаря похищению. Стоить ли думать о том, что это один из плюсов? Сомнительно.
Перед ней возник тот же самый Кристиан с охапкой пакетов и коробкой. Он был весьма доброжелателен на лицо, но по одному лишь этому признаку определить какая из двух его сущностей перед ней, было не очень-то просто. Видимо это было написано у нее на лице, потому что он тут же поспешил развеять все ее сомнения и вроде как даже успокоить. Он говорил так, словно нервничал. И голос даже был несколько виноватым. Кэролайн едва смогла подавить подбирающуюся за день молчания желчь и ярость, чтобы не выплеснуть все это на него вновь. И все же, она поставила перед собой цель, а значит нужно вести себя хорошо, более чем хорошо и лояльно. Боже, лояльность к маньяку. Живем в 21 веке, дамы и господа, это уж точно. 
Нормальную одежду? Надеюсь не как в прошлый раз с бельем,- хотелось было сказать ей, но вместе этого вырвалось сдавленное, - спасибо.
Что ж, успехи на лицо. Мысли оставляем при себе, трансформируя их во что-то более представительное, чтобы казаться милашкой, смирившейся со своей участью. Главное не переусердствовать, чтобы он не решил, что она вздумала с ним поиграть. Это было бы уже совсем не кстати.
Пока он выкладывал еду на столик, девушка сочла нужным уделить внимание пакету с одеждой. Она осторожно подтянула его к себе и стала выкладывать вещи одну за другой прямо на кушетку. Одним глазом присматривая за тем, что делает мужчина, девушка рассматривала одежду. Что ж, на этот раз все было куда более подходящим, если не считать того, что по большей степени вещи были велики на один размер. В случае с костюмом это было не плохо, но с бельем могли бы получиться трудности. Увидев нечто белое на дне пакета, а затем разглядев на нем ужасающие клубнички, Кэр пару раз выдохнула и сглотнула, чтобы вновь не взорваться. Медленно подтянув вещь к себе, она распознала в нем коротенькое платье. Милое, да, но не уместное в этой ситуации и уж явно не имеющее ничего общего с ее вкусом. Очередная шутка?
-Мило... - тихо прокомментировала официантка, то ли, чтобы наладить связь, то ли не сдержав эмоций.
Снова издевки? - приподняв бровь на предложение об ужине хотела было брякнуть брюнетка, но лишь мирно кивнула, подсаживаясь ближе к столу. Вообще говоря, она любила китайскую кухню, особенно роллы и лапшу. Ему повезло хотя бы на этот раз. Все было так мило, что не хватало фразочки "Как прошел день?", но ей по понятной причине совершенно не хотелось делать вид, что все в порядке.
Девушка взяла в руки палочки, сломала их, как полагается, и потянулась к оной из коробочек с лапшой. Она была с острым соусом, что нравилось Кэролайн. Брюнетка молча отправила в рот первую порцию лапши, раздумывая над тем, что делать дальше. В помещении повисло тягостное молчание, будто они оба не знали что сказать.
- Можно попросить? - внезапно вырвалось у брюнетки и она даже нашла в себе силы поднять на него глаза.

Кассандра с интересом продолжала наблюдать за охотником, весьма странным охотником, если говорить серьезно. Признаться, она видела их не так уж и много, поскольку Аарон всегда защищал ее от всех, невидимой тенью следуя по пятам вампирши. И все же, те, кого она видела, походили на людей не более, чем она сама. Их души, разъеденные местью и болью, буквально искали смерти, лица, покрытые десятками шрамов и морщин выражали лишь ненависть, глаза были абсолютно тусклыми и ничего не выражали. По сути, это были такие же жестокие твари, что и она, но они пугали, пожалуй больше, чем вампиры, когда она была еще человеком. Впрочем, помнит ли она то время, когда могла выражать нормальные человеческие эмоции, могла чувствовать? Конечно, она и сейчас все это умела, но теперь все было как-то иначе, совершенно по иному. Вампиризм притуплял чувства и зачастую Кассандра не понимала что должна сделать или как отреагировать на ту или иную ситуацию. Прошлое же девушки было похоже на укутанный толстой мягкой пеленой тумана комок энергии. Она не могла добраться до сути, получая оттуда лишь обрывки зарядов, напоминающие о том или ином событии в ее другой жизни. Сейчас все это было неважно, но смотря на охотника, решившего не называть ей свое имя, ей отчего-то хотелось вспомнить какого было тогда, в том мире, в том далеком сне, который казался ей фильмом не про нее, не более.
Кассандра пыталась проявить понимание, слушая те жестокие слова, что произносил мужчина о ней и ее сородичах. Ей давалось это вполне легко, ведь она тоже не так давно осознала, что являлась и является монстром. Скажи она ему, что больше не убивает людей, поверит ли он? Разве что рассмеется в лицо, не более того. Тяжело сглотнув, девушка решила не рисковать.
- Я солгу, если скажу, что когда-нибудь разговаривала с людьми.... - спокойно отметила вампирша. Врать не было смысла. Он не был глуп и любой трюк, был бы расценен, как выпад. А ей так не хотелось сражаться  с ним. Так не хотелось убивать. Она вроде как приобрела игрушку или домашнего питомца и ощущала себя непослушным ребенком, которому родители запрещают оставить зверька дома. Ведь действительно, Аарон того гляди поймет, что она исчезла, ведь после Совета ей даже не разрешается выходить из убежища одной. На охоту с ней должен отправляться Аарон, как поручитель и свидетель того, что она действительно убивает своих жертв. Нервно оглянувшись на спуск в катакомбы, девушка вновь сосредоточилась на охотнике. Что будет с ним, если появится Аарон? Лучше не думать об этом.
- Я не могу уйти. Все сложнее, чем тебе кажется. Меня все равно найдут, куда бы я не сбежала. Я ничем не лучше пленницы здесь. - быстро и с явным напряжением говорила девушка, отступая назад.
- Послушай... тебе нужно уходить. Сейчас. Ты должен уйти и не возвращайся сюда. Если придешь, я скорее всего уже ничего не смогу сделать для тебя. Не спрашивай почему я так говорю. Просто уходи. - почти умоляя, шептала вампирша, а ее лицо исказилось явной болью. Почему она вообще так переживает за этого охотника, ведь он то не раздумывая убьет ее, если представится шанс? Странность. Еще одна. Далеко не последняя в этой истории.
- Мне нужно уходить. Прости, - она виновато взглянула ему в глаза и, не побоявшись повернуться спиной, быстро направилась к лестнице.

Именно сегодня. Пора все решить, во всем признаться. Хватит ходить вокруг да около, обмениваться взглядами и неловкими жестами. Прекрасный день. Яркое солнце мягко греет нежными лучами, безгранично голубое небо, изумрудная трава. Ранние полевые цветы. Счастливое щебетание птиц. Разве в такой замечательный день может что-то пойти не так?
- Ты сегодня прямо-таки сама не своя, - задумчиво протянула кухарка, привычным движением вытирая руки о белоснежный передник.
- А? Нет- нет. Всему виной весна, - очнулась девушка.
- Наверное, - тихонько добавила и скользнула к дверям в попытке избежать грядущих расспросов. Меньше всего на свете ей хотелось объяснять кому-то еще причины своего поведения.
Она медленно брела по пустым коридорам замка, прижимая к груди, словно величайшую ценность, кувшин с вином. Ей просто нужно было зайти и поставить его на стол, не более того. Разве сложно? Нет. Нисколько. И все же, чем ближе она подходила к заветному повороту, тем чаще начинало биться сердце. Ватные ноги почти не слушались, когда служанка замерла перед дверьми в покои. Она еле слышно поскреблась в дверь, надеясь на то, что ее не услышат.
- Войдите,- ах этот голос. Сердце забилось, словно колибри, заточенная в клетку. Осторожно проникла внутрь, не отпуская от себя кувшин, будто защищаясь им от всех вокруг. Застыла перед ним, не в силах что-либо сделать, даже просто поставить на стол кувшин, вино в котором казалось ей черным из-за отсутствия света. По нему пошла рябь. Видимо она мелко дрожала. Неужели так нервничала? Или это неловкость?
- Ты что-то хотела? - и снова этот сладкий голос. Действует, как гипноз. Она стала почти пунцовой, налившись краски. Нужно что-то сказать, вот он этот момент. Пора. Сейчас. Ведь ты так не любишь недосказанности между людьми. А вдруг то, что она принимала за симпатию, всего лишь лояльность? Ну вот. Самое время для сомнений. Стоит перед ним, беззвучно открывая и закрывая рот, словно рыба.
- Погода... чудесная солнечная погода сегодня, не так ли? - выдохнула с облегчением. Но причем здесь погода? Да что же это за день то такой в самом деле?! И все же, ноги сами понесли к столу. Как и всегда, наполнила кубок вином, оставила рядом кувшин.
- Милорд, - склонилась, как полагается и стремительно покинула покои. Прижалась спиной к дверям. Разве полегчало? Дура... А может, оно и к лучшему? Какой смысл терзаться, если и сама не знаешь что на сердце на самом деле? Ведь все это не приведет ни к чему хорошему. Прислонилась ухом к деревянной поверхности. За дверьми тишина. А в душе - пустота. И только сердце все еще рвется наружу, тянется к тому, кому давно принадлежит. И все же, почему это было так сложно?

Потихоньку, но Кэтрин даже вжилась в роль жертвы и научилась получать от нее удовольствие. Еще несколько минут назад она была готова взорваться от обуревавшей ее агрессии, безумия и отчаяния, но теперь все, кажется, переменилось. Завертелось совсем по-новому, да так, что она почти забыла об охвативших ее переживаниях, о той боли, что разъедает и без того черное сердце, как кислота, о чувствах, что закипают на открытом огне. Эмоции поутихли, тело почти восстановилось и на сцене вновь появилась та самая несравненная Катерина Петрова, столь ошибочно хрупкая на вид, но неистовая и всесокрушающая по своей сути. Она была полна мести, холодной, словно сталь, но скрывала свои мысли за непроницаемой маской маленькой девочки, решившей поиграть с огнем. У ее души было множество рваных ран, но ни одна больше не отражалась в глазах. Нет, больше такой слабости она не покажет еще половину века. Нет уж, увольте, насмотрелись. Эту роль ей не сыграть так хорошо дважды. Такие рои убивают актеров. И ей не выжить, сыграв ее на бис.
Теперь же остается лишь расслабиться и получать удовольствие от нежных прикосновений Романова, от его запаха, от чувства безопасности, что он дарил ей сейчас, прижимая к своей груди. Она безмятежно устроилась у него на руках, позволяя вампиру нести себя в ванную комнату так мягко, будто она сплетена из тончайших нитей стекла. И он знал, что она всего лишь позволяет ему это. Он знал, что она затеяла новую игру, но не подавал вида. А она знала, что знает он. Да, такой вот глупый замкнутый круг, учитывая тот факт, что он не защитит ее никогда, даже если захочет, ведь она и сама вполне может свернуть ему шею одним легким движением руки. Возраст, возраст... И почему она выбирает себе столь юных мужчин? Его еще нет и двухсот лет, как и братьям Сальваторе. Разве что, он не так прост, как они. Особенно, при сравнении со Стефаном. Думается, хладнокровие Саши пошло бы ему на руку при их встрече. Впрочем, какое значение имеет столь нелепая мысль? Подобной ситуации не было и никогда не будет.
Мужчина мягко опустил ее на прохладный пол в ванной. Щелчок и она увидела, как он закрывает дверь, отделяющую ванную от его спальни. Как мило. Будто бы эта дверь могла защитить их от его маленькой подружки. Впрочем, иногда и иллюзии могут быть не плохими. Катерина вызывающе смотрела ему прямо в глаза, будто задавая немой вопрос "Ну? И что дальше, Романов?", несколько секунд они будто обменивались потоком беззвучных вопросов и ответов, пока он не решился на следующий шаг. Нелепый, неловкий, но ожидаемый.
Вампирша смотрела за его эмоциями, пока он медленно, но верно раздевал ее, по очереди лишая соблазнительную фигуру дополнительных и теперь уже вполне ненужных аксессуаров. Засохшая кровь переменялась с грязью от нескольких падений по дороге в особняк, к тому же верх был полностью испорчен, благодаря Сашиным ножницам и несколькими отверстиям от пуль. Больше ей эта одежда все равно не понадобится. Теперь ей куда интереснее было бы надеть одну из рубашек Романова, так, хотя бы просто ради смеха или чтобы подразнить эту простушку... Женю? Да, это имя никак не хотело укладываться в голове. Кэтрин мягко надавила руками на плечи Саши, когда он присел перед ней, всем своим видом говоря, что его вовсе не интересует ее тело, несмотря на то, что девушка перед ним, пожалуй, получше любой другой женщины на свете знает, когда мужчина хочет ее.
- Что ж, когда-нибудь я должна была побаловать тебя хотя бы самую малость, - с прежним кокетством ответила Пирс, оставшись в одном нижнем белье. Спутанные волосы спадали по левую сторону от лица, освобождая правое плечико и позволяя девушке шаловливо играть им, как ей вздумается. Она намеренно повернулась несколько раз перед зеркалом, вроде бы осматривая места, где несколькими минутами ранее еще были рубцы от затягивающихся ран, на самом деле давая вампиру возможность еще раз оценить все то, с чем он столкнулся, ведь она прекрасно знала, что даже с полным бардаком на голове и кровью по всему телу, она была невероятно сексуальной.
Романов, по всей видимости, поддавшись инстинктам, убрал выбившуюся прядь с ее лица и коснулся губами лба девушки, между делом нашептывая ей очередную порцию слов восхищения. Что ни говори, но это было приятно девушке, поскольку давало сейчас именно ту дозу энергии, что была необходима ей, чтобы вновь чувствовать себя  если не всемогущей, то хотя бы на коне. И ее, по секрету скажу, весьма позабавил тот факт, что вампир довольно быстро постарался взять себя в руки и повести себя так, словно он остыл к ней и боится заводить начатое им же самим дальше. Видимо он борется с чувствами к ней из-за Женечки. Это было до жути трогательно и очаровательно, но вместе с тем, лишь раззадоривало в Катерине роковую соблазнительницу и энергетического вампира. Те две составляющих, что могли помочь ей выбраться из бездны того дерьма, что вылилось на нее совсем недавно.
Он включил воду, отходя в сторону и позволяя ей самой решать как именно она хочет принять ванную и что собирается при этом сделать. Отошел, но, что интересно, не вышел наружу, не сбежал к своей возлюбленной, а остался внутри, будто чего-то ждал, хотя любой разговор можно было перенести. Он знал это, но остался. Чего же ждал? Продолжения игры? Если так, то он буквально сам нарывался.
Он отвернется? Она не ослышалась? Насколько же смешно слышать столь милую фразочку от кого-то вроде Александра. От человека, которого она знала по меньшей мере век. От человека, кто не раз порывался раздеть ее, добраться до ее тела и заполучить душу. От того, кто спас ей жизнь. От того, кто только что с трепетом снимал с нее одежду. И вдруг, такая скромность. Позвольте, кто должен стесняться? Она или он?
Едва не засмеявшись, Петрова состроила грустную мордашку, одновременно походя в душевую кабинку. Прозрачное стекло не скрывало ни единого сантиметра ее кожи. Она молчала. Пока. Дожидаясь его дальнейших действий. Он тут же вспомнил про разговор, что так тяготил их этой ночью. Он хотел знать все о случившемся, но ясное дело, она бы не позволила ему вмешиваться и идти против Клауса, ведь сама хотела, чтобы он остался в стороне. И все же, для этого разговора пока рановато.
Девушка расстегнула бюстгальтер и не долго думая метнула им прямо в стоявшего к ней спиной Романова. Ухмыльнувшись, она повернулась к нему спиной, избавляясь от кружевных трусиков.
- Не думала, что ты когда-нибудь будешь столь умилительно стеснительным, Саша... - с наигранными обидой и укором промурлыкала девушка, вставая под горячие струи воды. Она с наслаждением смывала с себя всю грязь и весь негатив этих дней, смело поглаживая обнаженное тело руками.
- Это Клаус, если хочешь знать, - бросила она спустя минутку получаемого удовольствия, - Он послал Стефана убить меня. Мне пришлось поставить все на красное и наведаться к гибриду в гости. Я проиграла и, когда стало слишком горячо, сбежала. Была вынуждена, иначе бы он точно не поскупился на изощренные пытки... в лучшем случае. Он узнал многое из того, что Сальваторе скрывал от него, и был готов порвать любого, пока не доберется до Стефана. Думаю, мы оба догадываемся, кому бы повезло больше всех. 
Девушка покрутила в руках флакончик с одним из гелей для душа, после чего выдавила на ладонь небольшое количество голубоватой жидкости. Нежно размазывая гель по телу, она продолжила свой не самый подробный рассказ.
- Разумеется, просто так уйти не вышло и несколько тварей из его помощничков сели мне на хвост. Троих я убила. Кто-то добрался до меня деревянными пулями. Мне некуда было пойти и я решилась обратиться к тебе, Саша. Простишь ли ты меня за это? Я ведь могла привести их следом и подвергнуть тебя и твой дом необдуманному риску... - мягко поинтересовалась брюнетка, повернувшись лицом к мужчине. Краем глаза она наблюдала за его поведением все это время.
- Меньше всего я бы хотела, чтобы тебе пришлось платить за оказанную мне помощь. Ты же знаешь как ты дорог мне, - с некоей нежностью в голосе произнесла вампирша, тепло улыбнувшись.

Гавайи. Гавайи. Гавайи. Разве не чудесное местечко, чтобы укрыться от всех тягостных забот, что одолевают там, в большом мире? Сбежать от проблем, исчезнуть с лица земли и из-под лап преследователей. Спокойно залечь на дно, будучи в самое центре опасности, но даже не подозревая об этом. Вынашивать планы мести, обдумывать свершенные и грядущие дела, мирно потягивая кокосовые коктейли и покрывая тело ровным слоем загара где-то у самой кромки голубизны морской. Маленький клочок рая на Земле, спасавший от всех напастий до недавнего времени. К слову, и халатик медсестры недурно на фигурке сидел. 
Почему Пёрл-Харбор? наверное, из-за безопасности. Лучшего места, чтобы дождаться, пока война пройдет сама собой, а о ней забудут все недоброжелатели и быть не может. Где-то внушением, где-то обаянием, но она получила заветный статус медсестры и место в расположенном на базе госпитале. Впрочем, все это было неважно, потому что весь досуг состоял здесь из коротания времени, для Кэтрин, целой вечности и повсеместных разношерстных увеселений. То ли это пляжная вечеринка, то ли вечер танцев, то ли просто посиделки с "подружками" и "коллегами", разговоры ни о чем. В целом, простая человеческая жизнь со своими прелестями. Да, в принципе, она безумна скучна, но и в ней есть свои плюсы. Постоянный запас еды под боком, возможность сыграть новую роль, а также, как уже отмечалось ранее, безопасность.
Все дни сливались в один большой и бесконечный фильм с подборкой похожих моментов. Она назвала бы его "Дежавю", если бы ее спросили. Безумно скучно, но стоит того. Чем отличалось воскресенье 7 декабря? Разве что шумом. Да, многих разбудил шум, исходящих от винтов самолетов, что неумолимо приближали гибель всей гавани, хотя мало кто об этом мог догадываться.
Катерина же в это утро находилась на пляже. Она, томно вытянувшись, на покрывале, перешучивалась с симпатичной блондинкой. Кэрол, да. Ее звали Кэрол. Она также была медсестрой этой базы и даже как-то нравилась Петровой. Они были чем-то близки по характеру.
- Слышишь? - блондинка приподнялась на локтях, - разве не странно? Кто проводит учения в такую рань, да еще в воскресенье? 
- Угомонись,  в конце концов мы же на военной базе, а не на курорте, - усмехнулась Кэтрин, а сама внимательно всматривалась в облака, завидев несколько стремительно приближающихся машин.
- Пожалуй, пойду за лимонадом, - добавила она с некоторым сомнением в голосе, поднимаясь с песка. Сделав несколько шагов по направлению к зданию госпиталя, Пирс, остановилась, оглянувшись на подругу.
- Пойдешь со мной? - она смотрела на самолеты, отчего-то надеясь, что Кэрол решит уйти с пляжа вместе с ней, но блондинка отказалась. Тогда вампирша, наращивая темп, все быстрее и быстрее направилась к госпиталю.
Первая волна настигла Пирс почти у самого входа в здание. Дикий шум, который она никогда не слышала, едва ли не оглушил вампиршу. Она завалилась на бок и прижалась спиной к стене, с ужасом уставившись на пляж, воду и ту территорию базы, что позволял увидеть угол обзора. Открывшееся зрелище поражало своей невероятной и страшной красотой. Словно стихийное бедствие, сброшенные бомбы взрывались вокруг, оставляя после себя кратеры разных размеров, если падали на землю, а также вздымали огненные столбы и вопли людей. Повсюду летали осколки снарядов, куски зданий, деревьев и оторванные взрывами части людей. Большинство умирало сразу, но были и другие, кому повезло меньше. Некоторые не могли произнести и слова из-за шока и просто смотрели на зияющие раны своих тел, где только что были конечности. Многие же наоборот реагировали на происходящие криками боли и ужаса и это, пожалуй, было самым страшным. Кэтрин приходилось раньше слышать подобные крики. По крайней мере, их природа была общей, но война. Да, пожалуй, это то, что все переворачивает с ног на голову.
Опомнилась Катерина не сразу. Даже ее стальные нервы пошатнуло сие зрелище и она далеко не молниеносно сообразила, что нужно делать. Почему-то сразу вспомнились ее обязанности. Она же медсестра, а значит обязана быть в госпитале и помогать раненых. Верно? Верно. Значит так оно и будет. Брюнетка скользнула внутрь помещения и бросилась к халатам. Накинув один из них прямо на купальник, она вымыла руки и, как по учебнику, принялась раскладывать необходимые принадлежности. Вскоре к ней присоединились и другие девушки, все, будто на автомате выполняющие одну и ту же работу. Первые пациенты не заставили себя долго ждать. Кого-то приносили по частям, многие были мертвы. И все же, были е, кому можно было помочь. По крайней мере Катерина знала, что всего несколько капель ее крови смогут облегчить страдания многим из тех, кого приносили ополоумевшие от страха солдаты. От них же она узнала, что это дело рук японцев, а значит и до гавани Пёрл-Харбор добрались кровавые руки войны.
Свист и рокот не стихал снаружи, но все присутствующие почему-то свято верили, что крыши госпиталя, как некоего святого убежища, все происходящее никак не коснется. Глупо, да. Но нужно же людям во что-то верить.
Петрова, словно на автопилоте, накладывала повязки и обрабатывала раны, доставала осколки и зашивала, если необходимо. Все это занимало у нее куда меньше времени, чем у остальных, поскольку она действовала на несколько большей скорости, чем другие медсестры, не особенно заботясь о том, что это кто-то может заметить. Почему она вообще спасала всех этих людей? Наверное сработала человечность. Хотела ли она сбежать снова? Да, скорее всего да, просто не осознала этого до конца за перекрывающим все вокруг, включая рациональные мысли, шумом.
Когда же она дошла до вояки, что едва пришел в себя пару секунд назад, она, первым делом, принялась осматривать его ранения. Пара пуль. Одна в боку. Другая в плече. Сломано одно, может быть, два ребра. В целом, жить будет, разве что, не на Пёрл-Харбор. Не сегодня и не здесь.
Парень предпринял попытку приподняться, но девушка настойчиво, хоть и мягко уложила его обратно. Подождав, пока он придет в себя настолько, чтобы видеть ее более отчетливо, чем просто расплывчато, Катерина наконец подала голос.
- Вы в госпитале. Ничего смертельного, если, конечно, можно будет выкарабкаться из этого хаоса, - она наложила повязку на бок и принялась за плечо, из которого совсем недавно врач извлек пулю.
- Не рекомендую дергаться и предпринимать попытки подниматься. Можно повредить швы, - добавила она, вздрогнув, когда совсем близко раздался взрыв и затем чей-то душераздирающий вопль. Сглотнув, но сдержав себя в руках, она вновь вернулась взглядом к пациенту.

Покинув дом Романова, Петрова, надев солнечные очки, направилась вдоль одной из улиц города, обдумывая дальнейший план действий. Она не могла даже предположить где сейчас находится Стефан и что ей делать дальше. Нахлынувшее несколько часов назад отчаяние вновь возвращалось. Катерина медленно прогуливалась по городу, ожидая, пока влажные волосы высохнут, а в голову взбредет очередная безумная мысль. Куда ей было идти? Уж точно не к Клаусу, а также не в особняк Сальваторе. Деймону она не нужна ни за какие деньги, да и Гилберт видеть нисколько не хотелось. 
И какой же выбор, если учесть, что она сама отказалась от последнего "легального" убежища в Мистик Фоллс? Впрочем, не сделай она этого, еще через час ее ожидал бы не лицеприятный романтический бред Александра о его проблемной любви к еще более проблемной Евгении, слушать который у вампирши не было ни времени ни желания. Все это целиком и полностью болезнь Романова и пережить ее он должен самостоятельно, без посторонней помощи. Она предпочтет увидеть его еще лет через 50 и может быть даже их непростые отношения однажды пересекут установленную когда-то давно грань. Может быть.
Кэтрин время от времени следила за прохожими, чтобы не терять бдительность. Ни к чему нарываться на неприятности, когда их можно избежать. И все же, вся ее осторожность пошла псу под хвост, ведь Сальваторе на сей раз оказался куда более внимательным, чем Петрова. Он возник неизвестно откуда и застал девушку врасплох, ведь она не успела придумать никакого плана и также не подготовила слов к объяснению своего поступка. Стиснув губы в узкую линию, Кэтрин молча проглотила порцию обвинений и желчи, которую тут же преподнес ей Стефан. Что ж, другого от него ждать и не приходилось. Ничего удивительного. Их отношения вновь зашли в тупик, хотя все неплохо началось каких-то несколько суток назад.
- Поверь, я тоже не ожидала увидеть тебя так скоро, - парировала Пирс, выдавив аналогичную ухмылку. На ее лице тем временем застыло беспокойное выражение. Девушка пару раз осмотрелась по сторонам, не веря в то, что их встреча случайна.
- Что ты здесь делаешь, Стефан? - осведомилась Кэтрин, скользнув взглядом по скрещенным рукам парня. Его любимая поза, которой он будто бы закрывался от нее. По ней всегда легко было понять если Стефан старался продемонстрировать свое безразличие и ненависть. Сжав губы еще сильнее от нахлынувшего раздражения, вампирша силой заставила себя сдержать чувства и не показывать явной обиды. Терпеть все его пинки, как и всегда, становилось все сложнее.
- Хозяин послал убить меня и на сей раз не спасовать? - легкий смешок, маскирующий ответный выпад.
- Он не доволен тобой, мясник... ох как не доволен... так не доволен, что готов был убить, пожалуй, всех вокруг...ведь не имел ни малейшего понятия о том где маленький врунишка проводит свое время... - нарочито медленно и тягуче отчитывала Кэтрин, ухмыляясь, - ты уж не расстраивай его больше, окей?
Девушка подняла очки и закрепила их на влажных волосах, одновременно сделав пару шагов в тень раскидистого дуба, чтобы не светиться рядом со Стефаном и дальше. Не очень то хотелось привлекать лишнее внимание, а грозная фигура Сальваторе, нависшего над ней лишь все портила.
Было до боли неприятно осознавать, что ему как обычно плевать на ее мотивы и на то, почему она так поступила. Он воспринимал случившееся как факт. Обещала остаться, но сбежала, как и всегда - только и всего. Вампир не утруждал себя разбирательством и поиском причин, а зачем, действительно? Это же Кэтрин Пирс, это же вполне в ее духе, не правда ли? Знал бы он на самом деле что творится в душе этой девушки каждый раз, когда он в очередной раз отталкивает ее так глупо и цинично...

Он был почти уверен, что она согласиться, но когда вампир все-таки села в машину он испытал странное чувство удовлетворения. Будто бы все складывалось так, как должно, хотя, если вдуматься, все складывал совершенно наоборот.
В дороге он пытался не смотреть на нее. Тревоги уже не было, он привык к ней, его организм сам привык к некоторой повышенной опасности и потому адреналин уже не бунтовал вблизи нее. Правда, говорить по-прежнему было странно и непривычно. Что обсуждать им, не имеющим ничего общего? И почему тогда, не смотря ни на что, именно с ней он встречает день своего рождения? Бесконечные вопросы вихрями крутились в его голове изо дня в день, и изо дня в день он не находил на них ответов. Но только раз за разом возвращался к той самой двери, где однажды она спасла его жизнь.
Остановив машину, он повернул к ней голову и с удивлением отметил искреннюю улыбку на необычном лице недочеловека. Открыв дверь, он вышел одновременно с ней и, округлив глаза, наблюдал за вампиром, который подобно ребенку босиком бежал по влажному песку. Джейк покачал головой, будто с трудом верил в увиденное и направился к багажнику. Взгляд упал на пистолет, одиноко лежащий около корзины с едой. Кивнув ему, как старому другу, Джейк подхватил корзину, зажал подмышкой большую бутылку виски, маленькую джина, и захлопнул багажник.
- Джейк... спасибо, что привез меня сюда Кассандра болтала в воде ногами и охотник в который раз удивился тому, насколько она не похожа на всех вампиров, что он знал до этого. Но что значит "знал"? Убивая, он не знакомился с ними. Не то что бы жалость, но интерес порой пробуждался в нем, быть может кто-то из тех, убитых, был похож на Кас?
- Никогда не устану повторять, что ты странная. - Удивительно мягко проговорил он после всех выраженных девушкой восторгов. Будучи мужчиной, он особо не умел оформлять стол, и потому кое-как расправил на пристани клетчатую скатерть, разложил на ней небогатую, но аппетитную закуску, и в центр поставил стакан, бутылку виски и бутылку джина. Кому-то могло показаться это странным, но Джейк имел достаточно извращенный вкус в этом вопросе. Он запросто мешал виски с джином и ничем не разбавлял. Быть может, так вставляло лучше, а, может, ему просто нравилась нотка хвои от джина в крепком тягучем виски.
- Насколько я знаю, ты такое не ешь. И не пьешь. Оно тебе хоть не воняет? Он скорее утверждал, чем спрашивал, но все же задержал взгляд на ней на несколько секунд, словно ожидая подтверждения своих слов. Не то что бы он о не особо заботился, но это было что-то вроде обыкновенной вежливости. Уж не думал, что вспомнит о ней с вампиром...
Дождавшись, он откупорил первую бутылку, плеснул из нее в стакан, и повторил тоже самое со второй. Отломив кусок хлеба от большой пухлой булки, он кинул на него здоровый кусок вяленого мяса.
- Не особо скромно, но так уж вышло. За меня. Хмыкнув, он сделал несколько больших глотков из стакана и откусил половину своеобразного бутерброда. Тщательно пережевав, он откусил еще и еще, доедая. Если честно, ему очень хотелось есть, но было немного неудобно делать это при Кассандре, что тонкой светлой тенью сидела рядом, глядя на него.
- Ты вообще не думай, я не алкоголик. Просто люблю пить в одиночестве. Подумав, он добавил: - Ну, или с тобой. Ты не напрягаешь, не грузишь... Наклонив голову, мужчина всматривался в лицо вампира и пытался уловить, какие чувства при этом испытывает. В чертах ее лица угадывалось много человечного. Да что там, все в ней было как у девушки. Красивой девушки, если не обращать внимания на кожу, что по цвету могла соперничать с песком, и глаза, отливавшие кровью... Ну и эти клыки, кончики которых показывались, если она улыбалась чуточку шире, чем обычно. Ну и, пожалуй, заостренность... Чуточку более острый нос, чуточку более острые кончики ушей. И ее ресницы казались невероятно длинными из-за того, что кожа прилегала к черепу сильнее, чем у живой девушки этого возраста и телосложения.
- Ты, наверное, была очень красивой. Он сказал это искренне, продолжая разглядывать лицо вампира, но через несколько секунд понял, что это могло прозвучать обидно.
- То есть ты и сейчас красивая, конечно. Как для вампира - мысленно добавил он, стараясь все же держать самого себя в руках. Быть может, всему виной гремучая смесь, которую он пил, но он вдруг задал вопрос, который сам от себя не ожидал:
- А у тебя есть кто-то? Ну, типа, молодой человек, муж или там возлюбленный? Спрятав глаза, он сложил ноги в позу лотоса, испачкав подошвой кеда свои джинсы, но не обратил на это внимания. Глупо смущаясь, он снова наполнил свой стакан и оторвал изрядный кусок от косички плетеного сыра. Все еще не поднимая глаз, он выпил содержимое стакана и заел сыром. Спустя несколько секунд Джейк осознал, что пьянеет. Он пил почти ежедневно, но уже позабыл, что это за легкая раздвоенность перед глазами и снятые планки на темы для разговоров.
- А ты помнишь, как это у тебя было, когда ты была человеком? И вообще, вот что ты сейчас испытываешь к людям? Можешь честно сказать? Отвращение, воспринимаешь их как пищу, или...? Сложив руки на груди, словно обнимая самого себя, он тихо добавил:
- Что ты чувствуешь ко мне? Резко вздернув подбородок, он соприкоснулся взглядом с ее алыми глазами и уже не отвел глаз, ожидая ответ.

После пережитого кошмара в школе на вечере проделок, которому полагалось стать веселым, а не мучительно-ужасающим, Тайлер на удивление быстро пришел в себя. По сути, настроение и физическое состояние у него были, пожалуй, впервые за несколько месяцев невероятно приподнятыми. Осознание того, что его организм теперь не будет каждое полнолуние играть с ним злую шутку приводило парня буквально в состояние щенячьего восторга. Он вновь ощущал себя на высоте и чувствовал себя так, будто ему и море по колено.
Разумеется, он понимал почему за него так сильно переживает Кэролайн, но сам он не думал ни о какой опасности или побочных эффектах. Если по-честному, то ему никогда еще не было лучше, чем сейчас и он искренне недоумевал почему Форбс так печется о нем. Он едва смог добраться до дома, как девушка забросила его смсками. Пришлось до половины ночи разговаривать с ней по телефону, уверяя, что с ним все есть и будет в полнейшем порядке. И даже после этого, казалось, у вампирши остались сомнения.
Впрочем, к тому что происходило сейчас, все это не мело ни малейшего отношения. Парень, как обычно, устроил себе утреннюю пробежку, принял душ, и как раз готовил завтрак, когда дверь буквально разорвалась от звонков. Матери дома не было, посему Тайлеру пришлось бросить омлет на половине готовности, чтобы открыть дверь. Он весело улыбался и был невероятно рад увидеть на пороге Джессику.
- А ты ожидала увидеть кого-то еще? - рассмеялся парень, отходя внутрь, чтобы впустить девушку.
- Ты как раз вовремя, завтракать будешь? - он поспешил на кухню, чтобы не спалить будущий завтрак.
- Готовлю омлет, за последние годы ты же не заработала аллергию на яйца, правда? - он улыбнулся, раскидывая готовое блюдо по тарелкам и ставя одну перед девушкой.
- Чай, кофе, молоко, апельсиновый сок? - он почесал затылок, роясь в холодильнике. Гиперактивность Локвуда была видна за версту, но в целом могла быть принята за его обычное состояние в хорошем настроении.   
- Я, кстати, не видел тебя вчера в школе, хотя ты вроде как собиралась придти. Ты не об этом ли хотела поговорить? - прожевав кусок омлета, поинтересовался парень.

Отыгрыш за Astoria Vega.

Весьма тонкий намек на толстые обстоятельства не сработал и, кажется, напряжение между двумя ведьмами росло в геометрической прогрессии. Бонни готова была буквально захлопнуть дверь перед носом Астории, что ей совершенно не нравилось. Прикусив губу и вздохнув от негодования, охватившего девушку с ног до головы, Астория перевела взгляд на сад, видневшийся сбоку от дома Беннет и покачала головой.
Она надеялась, что эта встреча будет куда проще, но не учла того факта, что все женщины из семейства Беннет рано или поздно становятся чересчур подозрительными с незнакомыми людьми, а тот факт, что Вега видела Бонни в последний раз еще в пеленках нисколько не гарантировал радостную встречу двух ведьм.
- Нужно было предположить, что все будет не так просто. Ты очень похожа на бабушку, Бонни. Та же справедливая настороженность. Похоже, что это семейное, - с грустью улыбнувшись, Вега вернулась взглядом к девушке, стараясь дать ей понять, что пришла не со злым умыслом.
- Да, я знала ее. Очень хорошо, - заметив удивление на лице Бонни, Астория поспешила уцепиться за него, как за спасательный круг.
- Но это не делает меня опасной. Ты ведь должна чувствовать мою энергию, Бонни. Разве я желаю тебе зла? - сощурившись, девушка раскрыла руки в стороны, позволяя энергии, исходящей от себя, свободно касаться ведьмы, возвещая о своих намерениях.
Теперь оставалось лишь надеяться на то, что девушка сбавит обороты и поверит Астории, ведь если она поступит иначе, вряд ли у кого-нибудь из них по одиночке хватит сил справиться с Маргарет Браун. Вдвоем было бы куда проще придумать что-то, что позволило бы призвать ее и удержать разрушительную энергию приспешницы Клауса в узде. Быть может, они даже лишили бы ее временно магических способностей. При хорошем раскладе, разумеется. 
- Убедилась? -спросила Астория, разглядывая лицо ведьмы и неуверенно улыбаясь.

Нельзя сказать, что Николас совершенно спокойно воспринял новости брата. Болтон был не просто наставником, но и другом братьев вот уже много лет. По крайней мере так всегда считал сам Ник. Да, Артура нельзя было назвать простым парнем, готовым расслабиться в компании таких же охотников, как и он сам, после удачного дела. Любителем выпить пивка и закусить фастфудом? Думаю тоже. Честно говоря, он доброго слова то парням никогда не сказал, но Ник все равно свято верил в его доброе сердце, скрытое под тяжестью охотничьей судьбы. Мысль о том, что столь близкий человек может оказаться Иудой, была мягко говоря душераздирающей. Охотник опустился в кресло так, будто внезапно лишился всех сил. Устало потер переносицу и сглотнул, медленно изучая брата взглядом знатока. Он старался найти в его лице, жестах, поведении хоть какой-то намек на то, что все сказанное является простым преувеличением, но тщетно. Ник помрачнел и замолчал, поддерживая беседу уже не с такой охотой. Он не был способен на убийство близкого друга и не намеревался разрешить сделать это Джеймсу.
- Алексия? Она то там что забыла?- с недоумением поинтересовался парень, - впрочем, неясно что ты сам там потерял.... - пробормотал охотник все больше мрачнея.
Ситуация ему совершенно не нравилась, да и не могла по определению. Джеймс был настроен решительно, его бок был тому подтверждением. И все же Николас не мог поверить в то, что слышит. Как Болтон мог стать таким циничным? И как Джеймс может столь просто сказать о том, что убьет своего наставника? В голове эти два факта никак не могли уложиться в единую картинку, также как и то, каким фрагментом мозаики является сам Ник. Что делать теперь ему? Он же не мог просто взять и принять чью-то позицию? Это абсурд.
- И что ты намерен делать? Взять и перегрызть ему глотку? Или по старинке, пулей в голову? - без тени веселья отозвался охотник, начиная раздражаться на легкомыслие брата.
- Решил ответить ему той же монетой? Думаешь, это выход? Так проще? - нравственная сторона Вудхауса младшего как всегда перевешивала и давила на брата.
- Гектор не спятит также, как и Артур. Мне наоборот показалось, что он отнесся к ситуации с большим пониманием. Ты же знаешь старину Строма, с его психоанализом можно поверить во все, что угодно, - стараясь казаться как можно более убедительным добавил охотник, подкрепляя свою позицию.
- Решил воспользоваться лекарством твоего производства, - парень отвел глаза, не особенно желая встречаться взглядом с братом, будто боясь прочесть там осуждение. Между тем он машинально коснулся плеча и испытал облегчение, не ощутив при этом боли.

Сколько раз она еще будет жалеть о том, что вошла в этот клуб этим вечером? Сколько раз пожалеет, что вернулась в кабинет и не ушла прочь? И сколько времени ей придется расплачиваться за идущие в противовес разуму чувства? Наверное, теперь уже всю жизнь. Николь знала где-то в глубине души, что у них действительно практически нет шансов на то, чтобы построить что-то новое. Грей уже давно поняла, что семейная жизнь, даже брак по расчету, для нее кажется пусть и золотой, но клеткой. Нет, конечно, в детстве, как и все девочки, она хотела найти одного единственного мужчину, за которого потом выйдет замуж, родит ему парочку оболтусов и все это будет похоже на вечную сказку. Но на практике, взрослея, принцы все не шли и стервозный характер блондинки буквально отгонял от нее все серьезные отношения. Никки пыталась меняться, но тогда становилось все еще хуже. В конечном же счете, Николь решила больше не думать о семейном счастье. Тогда появился Крамер. К сожалению, и их роман был обречен, после чего девушка полностью отдалась карьере, единственному, в чем она преуспела по сути.
Оглядываясь назад, Грей понимала, что теперь полностью лишилась способностей быть для кого-то хранительницей очага, а мысль о беременности и детях пугала и казалась чем-то ужасающе ломающим жизнь. Нет, никаких детей. Это все не для нее. Она не создана для того, чтобы кому-то петь колыбельные на ночь и возить в школу, собирать завтраки, покупать маленькие вещи и помогать делать уроки. Посмотрите на нее, какая из нее мать? Ей бы самой научиться жить, а не учить этому других.
Дэвид же уперто считал, что со временем они смогут подойти и к этому. Быть может, она не зарекалась, но все-таки это уже что-то из области фантастики. Крамер нашел не ту девушку, с которой можно строить свое будущее. Для Никки же вся жизнь всегда будет одним лишь днем. Для блондинки не существует понятия "завтра". Она умеет жить здесь и сейчас, стараясь выжаться по полной, не откладывая дела в долгий ящик и не забывая о том, что "потом" может уже не быть для того, чтобы совершить что-то безумное и позволить себе оторваться по полной как-нибудь в другой раз. Быть может она не права, это не исключено, но кто сказал, что жить нужно по чьим-то скучным правилам?
- А откуда мне знать, Дэвид? Ты же знаешь, что со мной нельзя быть ни в чем уверенным на сто процентов. Об этом я  и пытаюсь тебе напомнить, - спокойно ответила Грей, стараясь не переходить на эмоции. Это было бы лишним в таком и без того непростом разговоре.   
Да, они очень хорошо подходили друг другу. Вернее, Дэвид всегда как-то умело подстраивался под сложный темперамент Николь, но вместе с тем, обычно, не лишался своего стержня, чем умел порой остановить девушку от излишне горячих поступков и слов. Такой девушке, как Никки, нужен мужчина с куда более тяжелым характером, который смог бы подавить партнершу. Дэвид же умел уступать, но не забывал давить там, где надо и без этого никак. Возможно, что таким же путем он все же сможет сделать из этой строптивицы образцовую хозяйку и будущую мать, но кто знает что случится, если девушка почувствует, что пахнет жареным?
- Недопарнем? И что ты имеешь в виду? Считаешь, что я буду играть с тобой в какие-то игры? - устало поинтересовалась Николь, стараясь во всем разобраться сразу, чтобы потом не пожалеть о выборе, который  в скором времени предстоит сделать.

Отыгрыш за Elena Gilbert.

Вдох-выдох. Грудь прерывисто вздымается, в голову проникают какие-то мысли. Хм, какое-то странное жжение. Елена лежала в своей комнате, укутанная одеялами. Слишком заботливо, чтобы сомневаться, что рядом с ней нет Стефана.  Она помнит толчок, удар, попытки поймать воздух и задержать дыхание. Холодная вода проникает в салон, полностью заливает его и уже второй раз за ее жизнь превращается в жестокую ловушку, из которой не выбраться самостоятельно. Кажется, сердце забилось чаще. Она морщится?
Воздух кончается... Мэтт без сознания. Что-то попало в угол зрения. Это Стефан. Он хочет ее вытащить, но она протестует, умоляя помочь Доновану. Он давно не дышит и наверняка умрет, если его не вытащить первым. А она справится. Всегда справлялась. Секундное колебание и Сальваторе младший исчезает, увлекая за собою Мэтта. Стало чуточку спокойнее. Всего на мгновение. Что это чудится? Отец? Ох, какая жестокая игра больного мозга. Кажется, клетки отмирают. Им не хватает воздуха. Становится больно в груди. Сопротивляться вдоху все сложнее...и она... впускает в легкие несколько глотков воды... сердце останавливается... глаза закрываются... отец просит спасти ее, а не его... пустота. Все это заняло не более, чем минуту и прокрутилось в голове так быстро, что не успеешь и испугаться. 
Елена резко открывает глаза и садится на кровати, прижимая к себе одеяло. Голова гудит. Все мышцы болят и напряжены до предела. Еще немного и, кажется, что они порвутся на ниточки. Прижимает руку к виску, прикрывая глаза. Узкие щелочки улавливают слишком яркий свет. Забавно, но слышно даже как хрустит напряжение у лампы. Наверное, это последствия аварии. Это нормально... пройдет.
Девушка пытается сосредоточиться на окружении. Ее кровать, ее комната. Значит, она уже дома. Значит, все хорошо. Стоп, а Мэтт? Внезапно едва не подпрыгивает на месте, устремляя свой взор на Стефана. Одними глазами спрашивает:
- С ним все в порядке?! - в ответ лишь странный взгляд. Почему он так смотрит на нее? Что-то с Мэттом? Он еще в больнице?
- Стефан, Мэтт в порядке? - переспрашивает, почти умоляя.
Пусть он скажет, что все хорошо, иначе она сорвется. Больше нет сил терять близких людей. Хватит. Баста. Если Мэтт погиб из-за того, что вез ее к друзьям, то... то лучше бы ей было умереть, потому что жить с этим Елена уж точно не сможет. Хватит смертей по ее вине. Это невыносимо. Каждый ушедший человек отрывает от ее души кусочек и забирает его с собой. Еще один и не останется ничего для нее самой. Совсем ничего.
Да тот же такое творится с ее телом, в самом деле?! Жжение в горле. Невыносимое, зудящее и усиливающееся сводит с ума. Она сглатывает, но ничего не меняется. Наверное, из-за воды. Елена снова отмахивается от неприятных ощущений, переводя взгляд на Дэймона. Он смотрит на нее не с лучшим выражением лица, чем Стефан. Да что случилось, в конце концов?
- В чем дело? - Гилберт внимательно смотрит на каждого из братьев, по очереди переводя взгляд с одного на другого и обратно. Они тянут резину, ничего не объясняя. Такое чувство, будто произошло нечто ужасное. Какое отвратительное ощущение, когда видишь, что что-то не так, а тебе не хотят объяснять причин. Почему она только так раздражена? Вокруг творится полнейшее безумие.

Последние часы Стефан был безмолвным свидетелем кончины Елены Гилберт. У него не было сил на разговоры, слова, даже вздохи. Боль, которую он ощущал сейчас глубоко внутри, что разрывала его сердце, легкие и прочие органы в клочья, нельзя сравнить ни с чем в этом мире. Он был вынужден переживать последствия своего нелепого выбора и отвечать за поступки самостоятельно. В голове прокручивались сотни образов и мыслей. Он раз за разом возвращался к мосту. К машине, утопающей в синей бездне. К Елене, не позволившей ему спасти себя. А ведь он бросился к ней. И если честно, даже не заметил бы Доновона, если бы не умоляющий взгляд и уверенность в жестах его любимой девушки. Она была, как всегда, великодушна. На пороге опасности и смерти, когда у любого, здравомыслящего человека включается инстинкт самосохранения, Елена Гилберт все равно продолжает думать о других. О ком угодно, кроме самой себя.
Эта ситуация была настолько похожа на его первую встречу с Еленой, что становилось жутко. Отец девушки, бывший на ее месте какое-то время назад, сделал такой же выбор в пользу дочери и погиб, потому что Сальваторе также не успел спасти его. Опоздал. Как и теперь.
Порою он думал, что быть вампиром совершенно бесполезно, если он не в состоянии спасти обоих людей из тонущей машины, а все равно вынужден делать такой страшный выбор. Да, наверное, он должен был спасти ее первой, но ведь если бы он поступил так, Мэтт бы наверняка умер, а значит, Елена была бы вынуждена остаток своей жизни переживать эту ужасную утрату. Еще одну потерю в ее списке умерших близких и родных. Кто он такой, чтобы обречь девушку на подобные муки? В тот момент, когда он вытаскивал на поверхность квотербека, Стефан Сальваторе был уверен в правильности своего решения, но только не теперь, когда не много не мало, находился в морге, рядом с бездыханным и посиневшим от холода телом своей возлюбленной Елены.
Он был ответственным за происходящее. Только он и никто другой. Сальваторе сидел рядом с телом вот уже битый час, сцепив руки в замок, тяжелым взглядом изучая поникшее тело девушки. Он не двигался, не дышал, уже, наверное, даже не думал. Сработает ли кровь? Очнется ли Елены? Что будет с ней, когда она поймет, что скорее всего станет вампиром, ведь по сути, другого варианта у нее не будет. Он уважает ее выбор везде и всегда, но если она решит умереть, он все же не позволит. Да и Деймон не даст ей погибнуть. Наверное, это их эгоизм, ну да и черт с ним.
Шумиха в коридоре не оставляла сомнений, старший брат уже примчался в больницу и вот-вот ворвется внутрь этого мрачного и гнетущего своей тяжелой атмосферой помещения. Стефан медленно прикрыл глаза, предчувствуя то, что сейчас случится. Не нужно быть гением, чтобы предугадать реакцию его брата на известие о смерти Елены. К тому же, учитывая тот факт, что виноват в этом, по большей части, Стефан, нехилый удар об стену со стороны Деймона был вполне ожидаем. Стефан даже не ответил и лишь аккуратно отошел в сторону, зная, что брат имеет полное право вести себя так. Сальваторе младший и сам ненавидел себя за свое решение, хоть и пытался оправдать себя хоть как-то, зная, что сама Елена одобрила бы его выбор. Она хотела этого, хоть и не осознавала все последствия.
- Я хотел, но она попросила вытащить Мэтта, - угрюмо ответил вампир, предвкушая бурю эмоций, что последует за его идиотским оправданием.
- Я должен был вытащить ее первой... Но поступи я так, ей пришлось бы жить с его смертью, Деймон. Я не мог на это пойти. Не мог подвергнуть ее такому испытанию, - пояснил Сальваторе, зная, что эти слова прозвучали еще хуже, чем предыдущие. 
Собственно, любые слова тут были нелепыми и смешными. Ни одни из них толком не могли бы объяснить почему Стефан поступил так, а не иначе. На самом же деле смысл заключался в банальном доверии, на котором всегда строились отношения Елены и Стефана. Он уважал ее право выбора и старался доверять ему всегда. Делать вид, что Гилберт - глупая девчонка, нуждающаяся в опеке, явно не лучший способ сохранить отношения и завоевать ее доверие. Порою, Сальваторе младший и сам видел, что такой подход ведет к неприятностям, но он ничего не мог с собой поделать и ограничивал решения Гилберт лишь в самых крайних случаях. Наверное, это был бы один из них, ведь цена за ее доверие была слишком высока.